Форум
Наверное, не стоит доказывать, что правила, по которым проводятся соревнования, определяют их суть и философию и в конечном итоге играют роль мощного фактора отбора, влияющего на формирование породы. Пример — соревнования по Бельгийскому Рингу, организованные по принципам, не изменявшимся более ста лет, сформировали сильнейшую на сегодняшний день полицейскую породу собак — малинуа.
Вообще же, рассуждая о принципах, можно сделать вывод, что все соревнования по комплексным видам кинологического спорта, включающим защитную службу, можно разделить на две основные условные категории.
К первой категории относятся виды, в которых качество выполнения навыка, его рисунок оценивают в заранее заданных условиях — прежде всего по формальным критериям.
Ко второй категории относятся виды, в которых условия проверки навыков меняются, а конкретный навык оценивают по стабильности его выполнения, несмотря на помехи (т.е. проверяется «глубина» его проработки).
Если допустить сравнение с миром единоборств, то кинологические соревнования первой категории напоминают состязания по формальным упражнениям — ката, во время которых спортсмены демонстрируют заранее известные комбинации приемов без противодействия партнеров (в дзю-до и дзю-дзю-цу, к слову, ката выполняются с партнером, но без противодействия). Кинологические соревнования, отнесенные нами условно ко второй категории, больше похожи на смешанные единоборства, во время которых полученные навыки вы демонстрируете в противодействии с противником, старающимся вас обмануть и победить, т.е. в постоянно меняющихся условиях.
1. Классические виды
«Классический» отечественный вид ОКД-ЗКС, безусловно, относится к первой категории. Может быть, вследствие своей традиционности, а может, потому, что его развитием занимаются умные и профессиональные люди, правила этих состязаний прозрачны, хотя и (на чемпионатах Москвы и России-2010) предельно строги. Условия, в которых будет осуществляться проверка навыка, известны спортсменам заранее, и от соревнований к соревнованиям может меняться только площадка, на которой проходят состязания.
Понятно, что человеческий фактор в виде фигурантов может иной раз оказывать какое-то влияние на выступления четвероногих спортсменов и здесь. Но я всегда говорил, что хорошей собаке никакой фигурант не страшен. Правила ОКД-ЗКС предельно понятны, столь же ясны требования к рисунку выступления спортсменов – как четвероногих, так и их хозяев. Что можно, чего нельзя — все прописано.
Конечно, и здесь есть над чем работать, но это по большому счету мелочи. Например, вызывает легкое сожаление, если можно так выразиться, «иповщина», проникшая в ЗКС в виде спортивных рукавов, да редукция — в данном случае упрощение и урезание некоторых нормативов, типа «конвоирование + обыскивание». Опять-таки охрану вещи хочется видеть в более современном (хорошо забытом старом) виде. Возвращаясь к снаряжению, скажу: мне кажется, от того, что фигуранты будут не в «ипошных» рукавах-«блямбах», а, допустим, в защитных костюмах, состязания только выиграют: возможности собаки на хватке увеличатся, а соответственно, и прием пса будет более разнообразным.
Не хотелось бы превращения отечественных нормативов в «танцы с собаками» (для этого есть отдельный вид спорта), чем, на мой взгляд, грешит современное ИПО.
В свою очередь, ИПО, вышедшее из шутцхунда (т.е., в переводе с немецкого, из «защитной собаки»), — популярный и общепризнанный кинологический вид спорта. Он также относится к состязаниям первой категории: условия выполнения навыков заданы раз и навсегда (разве что на «следе» они меняются по естественным причинам), требования к спортсмену и собаке прописаны заранее. Можно, конечно, и тут слегка побрюзжать, что в ИПО оценка манеры выступления собаки близка к абсурду (как тянет шею, как смотрит на спортсмена, в какой тональности лает и т.д.) и не имеет ничего общего с требованиями реальной защитной службы. Уместно вспомнить, откуда «родом» эти состязания, и для себя заметить, что тевтоны всегда отличались склонностью к шагистике и парадам.
Но, так или иначе, в разной степени разумной достаточности в условно «классических» видах спорта в заданных заранее условиях по формальным, заранее описанным и строго регламентированным, критериям проверяется четкость выполнения каждого навыка. Чем четче будет рисунок выполнения элемента, чем ближе он к утвержденному регламенту, чем больше соответствует формальному описанию, тем больше у собаки шансов получить максимальные баллы.
2. Неоклассика
Сравнительно недавно в нашей стране с успехом стал развиваться мондьоринг. И тоже прежде всего из-за разумного подхода к организации соревнований. За сравнительно небольшой срок наши спортсмены (Ольга Аверина с замечательным Хромом) стали стабильно попадать в десятки и даже пятерки лучших как на монопородных, так и на полипородных состязаниях. У нас это новый, модный вид спорта, но на самом деле мондьоринг, если вести его родословную от Бельгийского Ринга и предшествующих ему состязаний полицейских собак Бельгии и Нидерландов, развивается с 90-х годов XIX века! Ему уже больше ста лет!
Мондьоринг относится к видам спорта, в которых условия проверки навыка меняются.
Что это значит? Это значит, что спортсмену заранее известно, что на соревнованиях по мондьорингу его питомцу предстоит продемонстрировать определенный набор навыков. А вот условия, в которых навыки будут проверять, ему неизвестны. По какому маршруту придется идти, что будет окружать проводника с собакой, какие провокации придумает судья и фигурант, спортсмен заранее не знает.
По набору упражнений мондьоринг (равно как и его прародители – западноевропейские Ринги) почти идентичен нормативу ОКД-ЗКС в «советской» версии и, безусловно, имеет общую с ним родословную. Если выступления спортсменов в ОКД-ЗКС сделать сплошными, без разделения на послушание и защиту, а фигурантов переодеть в костюмы, то отечественную «классику» можно смело называть (по аналогии с мондьоригами «1», «2» и «3») «мондиорингом 0». На том лишь основании, что в ОКД-ЗКС навык проверяют в заданных условиях, а в мондьоринге условия проверки навыка меняются. Тут роль судьи и особенно фигуранта чрезвычайно важна.
К слову, наши пионеры мондьоринга (прежде всего Ольга и Игорь Аверины, Анатолий Овсянников, Андрей Побуковский) поступили очень мудро, приглашая на внутрироссийские «разборки» зарубежных специалистов. В мондьоринге фигурант, заметив слабину собаки, обязательно ее «продавит». Вот крику-то будет, поступи так кто-нибудь из наших! «Моего «давил» — твоего нет!»; «Испортили собаку!». А с иностранцев, тем более с «гуру», «носителей истины», подозрения сняты заранее. Таков уж наш менталитет.
Как же хорошо знакомы мне вопли «обиженных»! Вот тут пора переходить к анализу отечественных Рингов.
Индивидуальные проверки 80-х
Здесь следует напомнить, что отечественные Ринги вышли из неформальных состязаний собак дрессировочных школ, не входивших в систему ДОСААФ.
Если «копать» еще глубже, соревнованиям школ предшествовали платные проверки «частниками» площадочных, «досаафовских» собак с последующей «доводкой» не справившихся (а было их примерно 99,9%) до нужного уровня.
Этим нехитрым, но опасным бизнесом занимался и автор этих строк.
Смысл проверок заключался в том, что, по договоренности с владельцем, навыки собаки проверяли в усложненных условиях. Например, при проверке навыка задержания псу предлагали поработать на «скрытый» рукав или просто на рукав (тогда это было весомым усложнением, поскольку на площадке собак готовили на дрессировочный халат или — крайне редко — на громоздкий костюм старого образца). Усложнением считалась такая манера работы с четвероногим, как «увертки», пропуски собаки, отвлечения всевозможными предметами — от тряпки до жгута и теннисного мячика.
Необходимо напомнить, что в то время по ДОСААФовскому нормативу собака ни в коем случае не должна была плотно удерживать фигуранта хваткой, а, напротив, ей полагалось«перехватывать» его руки, а точнее, болтающиеся рукава халата на замахе. Массу времени «площадочные» инструкторы убивали на то, чтобы научить собаку действовать таким образом. Именно поэтому многие псы «кусались» формально. Замечу, что собак, близких по уровню мотивированности к нынешним рабочим малинуа, было раз два и обчелся, а равных им по способности «выключаться» по команде без потери желания работать и вовсе не было.
Кстати, во время проверок использовали и такой, тогда не ведомый широкой общественности, норматив, как «лобовая атака». В массовом порядке собак впервые испытывали «лобовой атакой» на проверке, организованной Валерием Варлаковым во время выставки собак в городе Пушкине в 1987 году. Проверку проводили автор этих строк и дрессировщик Игорь Фрадин. Но об этом чуть позже.
Собака, обученная обычным, ДОСААФовским, манером «на халат», крайне редко могла сдать экзамен с вводом неожиданных для нее элементов даже при отсутствии ударов до хватки, если, разумеется — что немаловажно, — «проверяющий» шел до конца, то есть, уловив недоработанность в каком-то элементе навыка, «додавливал» собаку. В противном случае владелец, да и тренеры (!), никогда не признавали того очевидного для профессионалов факта, что «…если бы еще «давануть», то собака бы убежала». Такие случаи бывали! Между тем собака всегда сигнализирует своим поведением и мимикой, насколько она уверена в себе, и настоящий профессионал всегда может на основании этих сигналов сделать правильные выводы. Если только он настоящий и профессионал.
Кстати говоря, попытки оценивать собаку по вокальным данным (то есть по тембру ее лая) для специалистов-этологов выглядят наивными, поскольку тембр определяется как размерами собаки, так и ее эмоциональным состоянием. Так, мой Гера, пес — обладатель одного из самых сильных и боевых собачьих характеров, встреченных мною в жизни, вообще не лаял, а на задержание человека (что в жизни, что на площадке) всегда шел молча. Но, если его сдерживали на поводке, поскуливал и подвывал. Лай в ряде случаев — вообще показатель неуверенности, и, если собака залаяла на фигуранта перед самым прыжком, поставив уши и притормозив, значит, она находится в сильном смущении. Именно подобного рода нюансы и учитывают классные специалисты ЗС.
Видимо, нравы владельцев собак везде одинаковы — поэтому в мондьоринге проверку навыка фигурант доводит до логического финала, хотя потом собаку могут «восстановить».
Таким образом, следует признать, что принципы усложнений, заложенные в западноевропейских Рингах, не новы для нашей страны, хотя развитие этих принципов и шло независимым путем.
Шаг первый
Итак, принцип неформальных проверок, осуществляемых несколькими специалистами по защитной службе в 80-х годах и предшествующих отечественным рингам, — тестирование прочности навыка в усложненных, неожиданных для собаки условиях. К таким условиям относились как неожиданные раздражители в обстановке, так и провокации со стороны фигурантов.
К примеру, во время вышеупомянутой проверки собак в 1987-м в городе Пушкино ее организатор В.С. Варлаков повесил над площадкой, где проверяли навыки общего послушания, клетку, в которой сидела кошка. И, будьте добры, продемонстрируйте, пройдет ли ваша собачка в положении «рядом» непосредственно под клеткой, будет ли лежать на выдержке, сделает ли «комплекс»?
На том мероприятии проверяли также навыки охраны вещи и навык «задержание» по схеме: побег — лобовая атака. Проверку проводили автор этих строк и дрессировщик Игорь Фрадин.
Во время работы собаки по охране вещи ее безжалостно оттирали от предмета, протягивая лакомство на палочке, отжимали в сторону, уводили с помощью второго помощника и забирали охранямую вещь.
На «лобовой атаке» в скрытой защите собаку «затаптывали» под ноги владельцу или выгоняли с ринга, помахивая перед носом веткой (удары до хватки были запрещены). Так был повергнут в бегство тогдашний чемпион Москвы по ОКД-ЗКС. Результаты проверки, кстати, были опубликованы в одном из выпусков «Вестника служебного собаководства».
Нелишним будет напомнить вывод, сделанный в предыдущей части статьи: наши проверки 80-х строились на принципах, принятых в западноевропейских рингах. А именно: имеется навык, входящий в тот или иной норматив. И если это именно навык, а не элемент поведения, который собака демонстрирует когда хочет, то он должен выполняться в любых условиях.
В том числе и в тех, которые предлагаются здесь и сейчас. Сегодня условия проверки такие, а завтра могут быть другими. Сегодня рядом с площадкой висит клетка с кошкой, а завтра будет играть оркестр и будут кататься дети на велосипедах.
Таким образом, смысл неформальной проверки — выяснить, насколько прочно сформирован навык, насколько он не подвержен, условно говоря, «коррозии», насколько стабильно его будут демонстрировать, несмотря на провокации.
Поэтому в Бельгийском ринге, мондьоринге помощники судьи, фигурально выражаясь, гремят погремушками перед носом собаки, приплясывают, бьют в бубенцы и звенят в колокольчики. А если говорить серьезно, то собак всячески провоцируют к спонтанным действиям, тем самым выискивая «блох» в их подготовке. В западноевропейских рингах внешние эффекты приветствуются, но не более того, главным же остается глубина проработки навыка.
Шаг второй. Стрит-ринги
В 1990—92-х годах между школами дрессировки, функционировавшими вне системы ДОСААФ, время от времени проводили соревнования, в которых выявлялась самая подготовленная для задержания собака. Раз и навсегда утвержденных правил не существовало, в программу входили два-три упражнения. Соревнующиеся стороны обычно договаривались о характере проверки — как правило, это были пуски собак с жестким приемом, ударом до хватки или уверткой, с отвлечением собаки различными предметами. Проверку осуществляли помощники из противоположного лагеря.
Особо отметим, что специальных костюмов в то время не было, собак проверяли на рукав, сшитый из пожарных шлангов, зачастую скрытый под одеждой. Победившей безоговорочно признавали самую яростную, самую «кусающуюся» собаку — неважно, висела она на рукаве или же, как незабываемый ньюфаундленд (!!!) Чингис, работала в режиме «реального перехвата».
Конечно, собаки в те времена были иными, нежели сейчас, и некоторым единичным экземплярам поставить жесткую хватку в одну «точку» (верхнюю часть предплечья, как правило) не удавалось, что вовсе не мешало таким, как Чингис, «клиентам» мощно атаковать помощника в разные части тела, «перехватывая» его движения. Такие собаки, к слову, весьма ценились.
На «межшкольные» состязания выводили лишь хорошо подготовленных к различным трюкам и жесткости со стороны фигуранта собак. Особое внимание при этом уделяли формированию у четвероногих высокой мотивации, развитию стрессоустойчивости.
У собак развивали резкость «входа», ставили правильную линию атаки по центру корпуса фигуранта, отучали слишком высоко прыгать, т.е. заранее ограничивали «проверяющему» возможность обмануть пса за счет неправильно выстроенной атаки. Кроме того, отдельно животных обучали навыкам борьбы с фигурантами.
Таким образом, в период «доводки» «штучной» собаки ее готовили ко всем мыслимым и немыслимым усложнениям во время выполнения навыка задержания. К слову, в процессе такой работы готовились и росли и сами фигуранты, ведь чтобы подготовить собаку к правильной борьбе, самому надо быть хорошим атлетом, имеющим в своем арсенале изрядный набор трюков.
Сразу замечу, что, несмотря на высокий профессионализм соревнующихся сторон, споров было много и касались они, естествено, манеры работы фигурантов и финальной оценки работы собаки. За редким исключением, все собаки на этих состязаниях, несмотря на разнообразные ухищрения, фигурантов «задерживали», но четких критериев определения лучших не существовало, оценка в основном была эмоциональной — подобной тем, на основании которых сегодня определяется «Гроза фигурантов» в наших рингах и «Лучшая хватка» в мондьоринге.
Итак, к середине 90-х на состязаниях «неформалов» оформился вопрос критериев судейства. То есть проблема, которую изящно решили нынешние энтузиасты мондьоринга приглашением экспертов из-за рубежа, а именно проблема доверия к экспертизе и корректности работы фигурантов, встала, как говорится, в полный рост.
Впервые более или менее четкий рисунок действий фигурантов представили на состязаниях на стадионе «Автомобилист» в 1993 году.
Битва на «Автомобилисте»
Напомню, что мы разделили все виды комплексных спортивных кинологических состязаний на две категории. К первой относятся виды, в которых качество выполнения навыка, его рисунок оценивается в заранее заданных условиях, — прежде всего по формальным критериям выполнения упражнения (ОКД-ЗКС, ИПО).
Ко второй категории относятся виды, где условия, в которых проверяется навык, меняются, а навык оценивают по стабильности его выполнения, несмотря на помехи (т.е. проверяется глубина проработки навыка) (западноевропейские ринги — Бельгийский, мондьоринг и т.д.).
В первых более или менее публичных соревнованиях, которые мы проводили в 1993 году на стадионе «Автомобилист», в основном состязались собаки из групп, сформированных бывшими «неформалами» от дрессировки. Их было трудно удивить лобовой атакой или внезапным появлением фигуранта из-за укрытия. Поэтому «автомобилистовские» соревнования проводили с усложнением: после задержания первого фигуранта владельца собаки неожиданно атаковал второй фигурант, т.е. в список соревновательных упражнений «для широких масс» ввели «двойку».
Именно на этих соревнованиях, подчеркну, впервые усложнением стало считаться само упражнение, а не помехи собаке, которые во время проверки навыка ранее всегда создавал фигурант.
Большой ринг. Первые правила
И уже на соревнованиях 1994 года фигуранты действовали более или менее стереотипно. Упражнения, которые вводили в последующие состязания, по тем временам были сложными (если выполнять их реально), нагрузка на собак ложилась большая — два, а тем более три задержания подряд и шесть хваток в сумме на одном соревновании в нормативах ОКД-ЗКС никто собакам не предлагал.
Таким образом, усложнениями на последующих рингах служили выбор упражнений из трех возможных на каждом из этапов непосредственно перед состязаниями и скрытая под одеждой защита, используемая фигурантами. Доверие к судейству обеспечивалось участием в экспертизе выступления пятерых судей, когда крайние оценки отбрасывались.
Благодаря тому, что в начале девяностых идеологически состязания не сильно удалились по своему накалу от прежних разборок между школами дрессировки, изначально никто особенно и не сомневался, что лучшая ринговая собака должна, прежде всего, быть хорошо мотивированной, обладать сильной, интенсивной, глубокой хваткой, умением держать давление фигуранта и быстро переключаться. Требования к послушанию были довольно простыми и ясными: не включаться без команды проводника, отпускать хватку по команде и демонстрировать основные навыки послушания на первом этапе.
Все это было прописано в первых утвержденных РКФ правилах соревнований, написанных мною и отредактированных Сергеем Ивановичем Малышевым, который, как опытный стратег, убедил меня пойти на некоторые уступки национальной бюрократической ментальности, предполагающей бумажную регламентацию каждого «чиха» индивидуума.
Таким образом, стратегия судейства первых рингов была смешанной — усложнения в состязаниях существовали, но лишь на уровне фактора неизвестности в отношении того, какое именно упражнение будет предложено к исполнению именно сегодня. «Скрытая защита», в которой работали фигуранты, также считалась усложнением.
В то же время судьям уже приходилось оценивать работу собаки по формальным признакам — как в ОКД-ЗКС, хотя критерии оценки в ринге и ЗКС были разными. Именно отказ от усложнений в виде создания неожиданных сценариев действий фигуранта как средства проверки глубины навыка постепенно изменял стратегию судейства и сам смысл соревнований. Этот факт, возможно, заложил мину под саму идею отечественных рингов как неформальных проверочных состязаний реальных навыков защиты.
Ринги, смена приоритетов
Уже в самом начале жизни Большого ринга обозначилась еще одна проблема. К состязаниям подключились спортсмены с обычных ДОСААФовских дрессировочных площадок, подготовленные привычным для них методом «засунь рукав в пасть собаке». Разумеется, их собаки не были готовы даже к тем минимальным помехам, которые предлагали им ринговые фигуранты. Проигравшие — что, к сожалению, характерно для менталитета подавляющего числа тогдашних, да и сегодняшних собаколюбов — искали причину неудач не в порочной методике подготовки, а в фигурантах, судьях и организаторах.
Между тем для тренеров, работавших вне ДОСААФовских рамок, поварившихся в котле «межшкольных» проверок и разборок, было очевидно, что собаки новичков работают формально, не очень заинтересованно, и что глубина проработки навыка у них невысока. Тут необходимо отметить, что под «формальной работой» понималась именно невысокая заинтересованность, недостаточная интенсивность и глубина хватки, автоматизированная заученность порядка переключений — и только это!
Хорошо еще, что наши фигуранты были зажаты рамками регламента, а то топни чуть посильнее, увернись, прикрикни — и совсем побежит собака! А топать и уворачиваться нельзя: правила не позволяют! Докажи, попробуй, что было бы, если бы… Хотя своим поведением собака знающим людям не просто говорила, а кричала: «Я не готова!». Хотя и в условиях жесткой регламентации действий фигурантов «беглецов», уходящих от борьбы, среди четвероногих спортсменов было немало. Так или иначе, упреков и претензий мы тогда выслушали достаточно.
Однако все течет, и со временем ребята с официальных площадок адаптировались к новым веяниям. Довольно скоро оказалось, что с изначально «неплохими» собаками с крепким характером, если не мучить их постановкой «перехвата», можно освоить все девять упражнений ринговой «защиты» и бодро их демонстрировать в «автоматическом» режиме. Добавлю, что уже в 1996 году у нас появились первые защитные французские костюмы. «Костюмная» мода быстро пошла в народ, дав возможность тренерам натаскивать собак на привычную одежду непосредственно к состязаниям. Вы согласны с тем, что есть разница между натаской и дрессировкой? Для меня и моих единомышленников соревнования были некоей и очередной проверкой общей готовности собаки к защите хозяев, проверкой в условиях соревновательного стресса — хозяина и пса. И на соревнованиях доводка собаки никак не заканчивалась. А для людей, рассматривающих участие в Большом ринге как конечную цель, упражнения, входящие в него, и есть обучение. Чувствуете разницу?
Это как раз то, что отличает систему самообороны от спортивных состязаний, использующих по определенным правилам приемы, которые входят в эту систему. Система самообороны, в том числе с собакой, всегда шире и многообразнее соревнований: внутри нее можно придумать любые правила и состязания. Но это к слову.
Судьи, пришедшие в соревнования с площадок ДОСААФ, — как правило, сами прекрасные спортсмены в рамках военно-спортивного многоборья или ОКД-ЗКС — стали в привычном режиме оценивать прежде всего рисунок упражнения, его форму, но не содержание. Некоторое время прежняя тенденция оценивать глубину, а не форму, сохранялась, но впоследствии победил формально-спортивный подход, что неудивительно. А неудивительно потому, что правила прямо подталкивали к такой методологии судейства — методологии, полностью исключающей импровизацию и неожиданные сценарии развития ситуации на площадке.
Итак, в двухтысячных вектор судейских подходов постепенно сместился в традиционную для нашей страны сторону — сторону, когда навык оценивается в заранее заданных условиях только по формальным критериям — добежала, схватила, по команде отпустила — ура! Удивляет лишь тот факт, что соревнования перестроили на чисто спортивный подход к оценке работы с фигурантами, но при этом оставили утилитарно-пользовательский подход к правилам послушания, в частности отзыву собаки от помощника — «лишь бы отпустила за положенное время!»
Сравните, у кого есть, старые записи работы чемпионов 1996–1998 гг. с работой нынешних и почувствуйте разницу. Собаки, прошедшие суровую школу дрессировки с усложнениями, действовали на соревнованиях на порядок более жестко и экспрессивно, нежели их потомки конца нулевых — в том числе и неисчерпаемые по потенциалу малинуа.
Ринги на распутье
Кстати, ничего плохого в формальном подходе к оценке навыка нет — живет же и здравствует ОКД-ЗКС или апофеоз регламентации — ИПО, в котором даже характер лая собаки подвергнут формализации.
Упражнения, которые выполняют собаки, всем известны — как и их порядок. Как выбрать лучшую на общем фоне? Вот в этом и весь вопрос. При «формальном» подходе вводят дополнительные критерии, характеризующие внешнюю сторону выполнения навыка, — куда смотрит собака, как вышагивает, с должной ли экспрессией и «желанием» и т.д. Лучший по этим критериям и становится победителем — это спорт. Трудно ли подготовить собаку по таким правилам, с таким подходом? Очень-очень трудно. Весьма много мелочей, подводных камней.
Нужно ли двигаться в таком направлении отечественным рингам? Вопрос далеко не праздный. Тут стоит вспомнить, для чего задумывались эти соревнования. Напомню, что ринг появился в непростое время конца 80-х — начала 90-х годов прошлого столетия как состязания пользовательских собак, и это были соревнования демократичные и доступные представителям самых разных пород — от массовых тогда восточников и «немцев» до миттельшнауцеров и бульмастифов.
Мне видится, что и ИПО с суперформальным подходом, и западноевропейские ринги с их непростым набором упражнений и многочисленными меняющимися усложнениями сценариев — соревнования не для всех. Посмотрите, кто в последние годы выигрывает все комплексные состязания по дрессировке — от ИПО до мондьоринга? Конечно же, бельгийские овчарки, а точнее — малинуа, для которых эти соревнования — один из факторов селекции, искусственного отбора. Стоит признать, что на высших своих ступенях вышеупомянутые соревнования — это состязания для избранных.
Нужны ли такие соревнования людям, которые просто хотят иметь надежного друга, способного защитить в трудной ситуации? В отечественных рингах при должной подготовке может участвовать почти любая собака, и тут ни у одной породы не будет преимущества — такие уж правила.
Между тем, и это очевидно, без развития и четкого понимания того, куда надо двигаться, отечественные ринги ждет застой.
На мой взгляд, демократичность рингов — одно из их преимуществ, которое необходимо сохранять, не шарахаясь из стороны в сторону!
Надо отдать должное людям, которые «рулят» рингами: в настоящее время они понимают необходимость модернизации соревнований. Правда, непосредственная модернизация иногда, мягко говоря, вызывает вопросы.
На одном из соревнований я подсмотрел такую трактовку упражнения «Защита от троих злоумышленников»: три фигуранта синхронно подпрыгивали перед пущенной на задержание собакой. Затем один начинал движение. Может, кто-нибудь мне скажет: прыгали-то зачем? Пугали таким образом? Рассеивали внимание? Или на кого-то из судей в детстве произвела сильное впечатление просьба гопника, отбирающего у школьника мелочь: «Эй, умный, попрыгай!», а он подпрыгнул и бац — «мавашку» в лоб хулигану? Какой мыслитель это придумал?
Смысл «тройки» ведь в чем заключается?
1. Это проверка способности собаки переключаться (переключать внимание), в зависимости от предложенной ситуации, от одного объекта на другой (это задача, аналогичная той, которую решают на «двойке»).
2. Это способ проверить на фоне физической и психологической нагрузки устойчивость собаки к прямой угрозе при атаке на нее.
3. И, наконец, это проверка способности переключаться с одного вида деятельности (борьба с фигурантом) на другой (прекращение борьбы, контроль) на фоне еще большей психофизической усталости.
И при чем здесь подпрыгивания, от которых никому ни жарко ни холодно? (Нет, фигурантам, наверное, все-таки жарко.) Хотели изобразить давление на собаку? А почему бы гопака не сплясать? Тоже эффектно выглядит.
Далее. В последнее время предпринимались попытки вводить в упражнения усложнения в виде увертки. Но вводили их, мягко говоря, с грацией слона в посудной лавке. Ну, какой смысл в выполнении увертки на «двойке» вторым фигурантом, атакующим владельца? В том, чтобы обмануть «нужную» собаку? Ведь на практике выходит так: фигурант, стоя на расстоянии вытянутой руки, колотит владельца, а судья считает штрафные баллы. Собака прыгает на протянутую к плечу хозяина руку, рука убирается, собака летит дальше, фигурант возвращается в исходную точку и продолжает колотить владельца. Зачем, спрашивается? Какова задача собаки в данной ситуации? Быстро переключиться на атакуемого фигурантом хозяина, защитить его. Она и переключается. Представьте, что будет делать в реальной жизни атакованный собакой человек, не имеющий защиты в виде костюма? Будет хладнокровно «предлагать» руку? Отмахнется от пса и опять вернется к нападению на человека? Если так, то это либо робот, либо зомби, либо вампир, отведавший свежей крови.
В любом упражнении, в любом усложнении упражнения, в любом неожиданном сценарии его развития должен быть смысл. Проверять собаку усложненным приемом, уверткой, веником, бубенцами с колокольчиками, «ложным» рукавом, брошенным в нее предметом и т.д., и т.п. имеет смысл на первом фигуранте, а правильнее — в первом упражнении раздела «защита». Или, на худой конец, на последнем фигуранте в том варианте «тройки», когда непосредственное нападение на собаку является финальным.
Что делать?
На мой взгляд, тут существуют два подхода при общем стратегическом курсе на сохранение демократичности состязаний.
Во-первых, необходимо соответствовать веяниям времени и навести порядок в рисунке выполнения упражнений — главным образом, в «послушательной» части.
Скажем, необходимо добиться того, чтобы рисунок навыка «Прекращение хватки по команде владельца» выполнялся однотипно, с одной и той же, что важно, дистанции. Тут возможны любые варианты: например, после прекращения активности фигуранта отзыв собаки по команде «Стой!», «Ко мне!». Можно также прекращать хватку по команде «Стой-охраняй!» с кратковременной охраной (лаять не обязательно!) в положении «Сидеть!» в непосредственной близости от фигуранта и последующим отзывом по команде «Ко мне!» по сигналу судьи. Возможны варианты с прекращением и возобновлением хватки в случае движения фигуранта, а также любые другие (включая «конвоирование» и «обыск»). Это касается как дистанции «отзыва», так и общего рисунка упражнения — главное, чтобы все участники выполняли упражнение одинаково!
Имеет смыл вводить дальнейшие усложнения при выполнени первого «послушательного» этапа, аналогичные тем, которые мы видим в мондьоринге. Хочется видеть более длинные и замысловатые по траектории проходы спортсмена с собакой в положении «рядом», фигурантов, «пасущихся» в непосредственной близости от владельца, вступающего с ним в «мирный» контакт. То есть хотелось бы видеть раздел «управление» более современным.
Что касается рисунка выполнения задержания, то тут необходимо вернуться к оценке качества хватки, ее интенсивности, возможно, стоит ввести за это дополнительный бонус. И, конечно, не надо штрафовать собак за реальный перехват, нужно вернуться к тому, что было на первых рингах! Как вы думаете, что в реальной жизни опаснее: атака в одну точку или резкое переключение с ноги на руку или грудь?
Иными словами, необходимо введение новых, понятных и доступных для широких масс упражнений с четкими критериями их исполнения.
Во-вторых, нужно вводить в соревнования разумные усложнения — ну хотя бы отвлечение собаки на хватке с разными сценариями этих отвлечений; возможно, с неожиданным порядком работы фигурантов. Тут уж выбирать тем, кто «рулит» соревнованиями в настоящее время. Кстати, оба подхода вполне реально совместить, как это делалось в начале пути — было бы желание и доверие друг к другу.
Возможно, следует вернуться к практике, когда заработавший «баранку» спортсмен снимался с соревнований: ну какой смысл соревноваться не справившейся с элементарным упражнением собаке? Это существенно сократит время состязаний, сделает их более динамичными и зрелищными — поверьте моему опыту.
И, может быть, стоит разделить ринг на два уровня сложности: с усложнениями и без оных, подкорректировав программу «для мастеров»?
Главное — не стоять на месте.
